Опера

Жанна на костре

Копродукция Пермской и Лионской оперы, бельгийского театра Ла Монне/Де Мюнт и швейцарского Театра Базеля. Впервые драматическая оратория Артюра Онеггера на сюжет Поля Клоделя в постановке неистового итальянского авангардиста Ромео Кастеллуччи была показана в России в рамках Дягилевского фестиваля. Памятуя о том, что благодаря пьесе «Жаворонок» Жана Ануя, картине Карла Теодора Дрейера, фильмам Брессона и Бессона и много чему еще Жанна д’Арк уже давно превратилась в икону поп-культуры, Кастеллуччи десакрализирует и очеловечивает ее образ с помощью одного простого, но действенного приема: обнуления. Спектакль начинается с того, что школьники после звонка радостно покидают пределы нафталинового класса, после чего уборщик начинает подметать в помещении пол — и не замечает, как входит в раж. Субтильный мужичок начинает крушить все в классе, а эта ревизия-уборка призвана помочь нам забыть все, что мы знаем об Орлеанской деве. При этом уборщик не замечает, как сам превращается в Жанну (Одри Бонне). После того как его гендер начинает плыть, он запирается в классе и устраивает там персональные «Страсти Жанны д’Арк». Спектакль сделан на стыке драмы и постдрамы, которые друг от друга отделяет глухая стена. В то время как директор школы в исполнении Дени Лавана, учительский персонал и полицейские пытаются проникнуть в класс, в самом классе творится черт знает что, — а именно самый настоящий постдраматический театр. Голая Одри Бонне бегает по сцене, скачет на поверженной лошади, кутается в выцветший французский флаг на фоне занавеса с вышитым агионимом и ведет свою Столетнюю войну. За счет такого максимально телесного и тактильного подхода Жанна из абстракции превращается обратно в человека. Это удивительная трансформация, в ходе которой в Бонне начинаешь видеть не актрису, играющую Жанну д’Арк, а саму Жанну д’Арк. И это гораздо радикальнее и интереснее того рок-н-ролльного представления, что Брюно Дюмон устроил в «Жаннетт».