Спектакль

Русский из Чикаго

«Ну и как зовут эту шлюху?» — стройная женщина в атласном домашнем костюме и пушистых тапочках перестает стучать на ундервуде и обращает к мужу красивое лицо, изрядно, впрочем, перекошенное. Муж, долго и нудно надиктовывавший высокопарный бред, отзывается тут же: «Ее зовут Луна». Произнеси он обычное женское имя, ундервуд, пожалуй, полетел бы ему в голову. А так на него обрушился лишь ворох белых листков и упреков в трусости.

Между тем главную героиню спектакля Анатолия Праудина «Русский из Чикаго» действительно зовут Луна, точнее, миссис Мун. Она практикующий врач. Половина эпизодов спектакля происходит в ее кабинете в Чикаго, стерильном пространстве, где кроме офисного стула на колесиках есть еще только изящная вертикальная конструкция из матового стекла — из такого обычно строят кабинетные перегородки в приличных клиниках. В спектакле на это стекло еще и проецируются воспоминания и сны героини, а также обозначения мест и дат, по которым скачет сюжет: «Медофис, Чикаго, 1991 год», «Государственная граница СССР, 1982 год», «Волковское кладбище, 1973 год», «Чикаго, бар на 96-м этаже». В целом картина вырисовывается следующая: меланхоличная девушка, которая любила штудировать трактаты ибн Сины на скамеечке у могилы Александра Блока, перебралась за океан, не отрывая глаз от любимых книг, а там некоторое время мучила крыс, пока ей не позволили работать врачом. И тут с героиней произошло удивительное: вместо того чтобы упиваться свободой и изобилием комфорта, она погружается в спячку всякий раз, как только ее оставит в покое очередной пациент. Более того, на протяжении всего спектакля актриса Маргарита Лоскутникова не встает со стула, и это первый случай, когда ее слегка анемичный темперамент ни разу не вызывает вопросов.

Главная примета режиссерского стиля Анатолия Праудина — выискивать занятные головоломки в замыленных сюжетах. Истории, спокойно текущие по привычному руслу, особенно романтические, вызывают у него оскомину. В этом смысле харьковскому эмигранту Берману-Цикиновскому — смирному врачу, который, перебравшись в конце 70-х за океан и ошалев от тамошних возможностей, не только открыл клинику в центре Чикаго, но и сделался сочинителем, — сильно не повезло. Из его приторной лав-стори, где писатель назначил своей даме рандеву в Париже на Триумфальной арке, Праудин сделал уморительный фарс. Роман писателя с Луной начинается с описания пациентом четырех стадий своего аномального мочеиспускания — белым стихом с тютчевскими метафорами. А завершается сценой в номере парижского отеля, где у любовника случается-таки приступ простатита. За очевидным сюжетом, как это обычно случается в спектаклях Праудина, скрывается подлинный. Миссис Мун, если приглядеться, спит и во время приема, и на первом любовном свидании в баре с видом на Мичиган, и даже на Триумфальной арке. Встает она лишь однажды — чтобы усадить в кресло скрючившегося от боли кавалера и везти в парижскую больницу. Но как раз своей редкой для заокеанских жителей способностью спать и видеть сны, а еще темой про прекрасное далеко в мобильном телефоне она умудряется приманить к себе и объединить премилую компанию пациентов. Из них реальный диагноз — лейкемия — имеет только угрюмый художник (Сергей Занин). Но причина его отчаяния не в диагнозе, а в том, что он вдруг осознал, что семь телевизоров на душу населения — это не земной рай, а тупик. От этого художник беспомощно вертит головой и машет руками, словно потерял что-то жизненно важное, но не может понять, что именно. Похожие симптомы и у тревожного собаковода-любителя Глузмана (Владимир Баранов), и у тихого врача-ассистента Саши (Сергей Андрейчук), который, нервничая, хватается за гитару и выжимает из нее надрывные дворовые аккорды, и даже у покинутой жены писателя, которая, явившись на прием к миссис Мун, выливает себе на голову поднесенный стакан воды. Праудин в итоге исключительно театральными средствами — то есть поверх слов — рассказывает очередную старую сказку, вариацию легенды о Белоснежке, открывшей незадачливым гномам такие горизонты, которые, как выяснилось, совершенно необходимы русскому человеку для выживания.