У казанцевского Центра драматургии и режиссуры появилась своя площадка. Покойный Алексей Казанцев сейчас был бы рад: Сцена на Беговой открылась целой обоймой спектаклей, и есть отличные. «Хлам» — из таких. Теперь он вряд ли наделает шуму, но появись спектакль десять лет назад, когда Центр только набирал обороты, — был бы в обойме главных его козырей.
Поставил «Хлам» Марат Гацалов, дебютант. Ему эту пьесу принес актер Никита Емшанов, с тем чтобы Гацалов поставил спектакль с ним в главной роли. Хотя где он увидел в «Хламе» главную роль? Пьеса Михаила Дурненкова — сплетение историй неудачников разного пола и возраста. Парня по кличке Толстый соблазняет Ленка, чтобы отомстить своему бойфренду, — тот протыкает Толстого ножом. Институтский преподаватель день за днем торчит перед монитором, а мыслями в Америке — там один корейский студент угробил кучу людей, в том числе профессора, пережившего холокост. Пара экстремалов грабит дачи и однажды напарывается на пулю. Мать разыскивает сына, но не находит и помогает чужому сыну — торчку. Сценарист не взял за работу аванса — жена злится и находит повод послать его в баню, причем буквально. В какой-то момент сюжетные линии начинают переплетаться — через людей или вещи, что равнозначно, потому что люди друг другу (да и самим себе) не сильно дороже барахла, сваленного в корзинах секонд-хенда. Секонд-хенд — это общее место действия. Здесь в начале спектакля актеры подбирают себе костюмы по ролям (у кого одна, у Светланы Ивановой две, у Константина Гацалова три), а персонажи — роли по жизни. Набор — не зажируешь: зауженные возможности, линялые надежды, сюжеты из вторсырья (на титуле пьесы Дурненков благодарит знакомых, у которых он стащил биографические подробности). Сюда же, в секонд, мать несет шубу, чтобы выручить немного денег. За штанами идет голый сценарист — в бане его обворовал корейский студент. Рядом Толстый собирается доказывать Ленке, что он не хлам. Тут его наконец находит мать. И кладет ему в руку пистолет.
Выстрелит он в Ленку или нет — вопрос открытый. Вместо выстрела публику оглушает музыка: на большом экране появляются толпы людей, они держат транспаранты и штурмуют административные здания. Это видео — единственный декларативный момент в спектакле, который, по счастью, ничего не декларирует. Актеры играют его в той прохладной непозерской манере, о которой Михаил Угаров — наставник новодрамовцев и член худсовета в казанцевском Центре — сказал: «Наконец-то». Марат Гацалов и актеры нашли то, что он и сам искал как режиссер: дистанцию от текста и близость к реальности.
Спрашивается, какую роль в этой пьесе мечтал сыграть артист Емшанов, если самая длинная роль у Толстого, но и тот изъясняется междометиями? Оказывается, Емшанов присмотрел себе роль лирического героя, сценариста. В начале спектакля тот — на приеме у продюсера — получает заказ. В последней сцене продюсер распекает его за халтуру. Звучит слово «говносценарий» — по идее, оно относится к тому, что публика наблюдала последние полтора часа, но я не согласна. Автору дают еще один шанс, чтобы написать что-то стоящее: «Человек и то, для чего он родился. Коротко и ясно. Человек и его предназначение. Я вам на это шесть дней давал. Некоторые мир успевали создать за это время. Сейчас у вас час, да и задача, надо сказать, полегче». Зал хохочет: понятное дело, человек сморозил чушь.