Фильм

Семейное гнездо

В почти обанкротившейся во время мирового финансового кризиса Венгрии любят вспоминать, как хорошо жилось при коммунизме. Янош Кадар, лидер страны с 1957 по 1988 год, по опросам называется едва не лучшим правителем за всю ее историю, несмотря на его скользкий путь к власти. Имеющий восемь классов образования, он проводил практически самую успешную экономическую политику, первым включив в социалистическое хозяйство рыночные элементы, и создав гибрид, получивший название «гуляш-коммунизм» (шутка такая была, что жители Венгрии каждый день могли себе позволить кушать национальное блюдо гуляш). Как и в странах Прибалтики, производство товаров народного потребления здесь имело больший приоритет, чем на остальном советском пространстве, и уровень гражданских свобод был несравнимо выше. Только последним можно объяснить, откуда в 1979 году появился классик венгерского и, пожалуй, мирового кино Бела Тарр, который в своем дебютном фильме нанес тяжелый удар советской жилищной политике — гуляша на всех-то хватало, а квадратных метров уже нет.

Полудокументально, агрессивно Тарр рассказывает о молодой женщине Ирэн, чьей брак треснул после семи лет совместного проживания с родителями супруга. Как это обычно бывает, свекор и свекровь оказываются недовольными выбором сына. Когда тихого алкоголика Ласи призывают в армию, ситуация для Ирэн становится нестерпимой. Она обивает пороги Горсовета, чтобы им выделили хотя бы комнату, но жилье обещают лет через десять, не раньше, несмотря на многочисленные пустующие квартиры, которые вот-вот развалятся. Женщина все чаще берет сверхурочные часы на работе и ночует у подруг, чтобы не пересекаться с родителями мужа. Позже Ласи возвращается из армии, и в ежедневную программу семейных склок вносится новый элемент: свёкор утверждает, что Ирэн гулящая.

То, что квартирный вопрос портит людей, нам кажется научно доказанной аксиомой, и пессимист Бела Тарр ее убедительно подтверждает. Нарочито во вступительных титрах он сообщает, что эта история выдумана, но мы и сами можем рассказать десятки таких же. Совпадения с реальностью неминуемы. Но дело же не столько в лишней комнате, сколько в сакраментальной фразе, которую произносит Ирэн, делясь с кем-то своими проблемами: «Потом прошли годы, мимо нас прошли». Еще она считает, что люди рожают детей не для увеличения демографических показателей, да только и эта нехитрая мысль легко выхолащивается из общественного сознания при любом авторитарном режиме.

Тарр разбивает советские символы, удушает тяжелой, в чем-то даже трагикомичной, атмосферой. В идеальном обществе равным образом насилуют женщин, пускают в ход этнические стереотипы и сгрызают близких. Камера мечется между лицами и лицемериями вплоть до головокружения. Столовые комнаты переполнены людьми, дымом сигарет и парами алкоголя. Мир рушится на клеточном уровне, спасение лишь на улице, и улица тоже враг. Все мечты об одном: если бы у нас была квартира, пуская голая, но своя, откуда не выгонят. Кажется, это решило бы все проблемы. И это решение дискредитирует основу марксисткой теории. Коммунисты не могут жить в коммуне, и никаких исследований для этого не надо. Жизнь сама все показала.

Почва реализма в европейском авторском кинематографе является самой плодовитой и самой популярной. Сотни режиссеров как до Белла Тарра, как и сотни после, не щадя сил и таланта своего, трудились в поте лица, стараясь достичь того уровня, той грани, когда вроде и кино все еще игровое, а зритель верит в него, будто в научную или документальную ленту. Особым спросом может похвастаться социальное крыло неореализма, по совершенно понятным причинам – острее и больнее вопросов в Европе, чем болячки общества, пока придумать сложно. И именно на этом поприще большой, да что там – великий – венгерский режиссер в конце 70-х начал свой путь, причем сняв свой первый фильм настолько реалистично, что многим маститым режиссерам в пору было бросить все и бежать брать уроки у угрюмого венгра, однако те его просто не знали. Но Тарр, будто предчувствуя интерес именно к этой грани рассказа, с самого начала ставит все на свои места – «история выдуманная, ничего такого не было, хотя могло и произойти».

Это заявление с первых титров первого же фильма может выдать в Белла Тарре этакого борца с канонами мейнстримового кинематографа, некоторые представители которого зачастую начинаются с прямо противоположного – заверений о том, что история как раз истинная и в основе ее лежат настоящие события. В этом что-то есть – длинные планы, пунктирный схематичный сюжет, нарочитая медленность – все это можно воспринимать как вызов классической кинематографической форме, однако это не вызов ради вызова, не эксперимент, не попытка добиться скандальной известности – все оправдано с точки зрения требования содержания и все приемы во всех фильмах органично вписаны в ткань повествования.

С самого первого фильма, пока еще скорее по экономическим, чем по эстетическим причинам, режиссер снимает без цвета. В черно-белой картинке будут сделаны практически все, за редким исключением, его фильмы, но этот видеоряд, все-таки, разительно отличается от более поздних лент. Более зернистый, не такой монументальный, не способный вызвать суеверный трепет и резонансный внутренний гул. Скорее скромная хроника заштатной телепрограммы, записанная вроде как о важном, о тяжелом, но впопыхах, да и без особой надобности – сетку все равно забьют радостными отчетами о производительности труда и милыми сюжетами из жизни животных.

Автора этот момент все равно не тревожит – он тщательно вглядывается в самые обычные лица ничем не примечательных людей, строящих всю свою жизнь в очереди за социальным жильем, а вокруг рушатся жизни – их собственные жизни и жизни родных, друзей и близких. История, как и ее герои, впрочем, вовсе не сложная. Рабочие фабрик и заводов, мужчины и женщины, живут надеждой, что вот-вот их рутинная и механическая жизнь резко изменится и они смогут жить в комфорте, в собственном доме, в собственном семейном гнезде. Но, увы, приходя домой, они сталкиваются с жестоким свекром или отцом, который не только не терпит ничьего мнения, кроме собственного, но и с такой напористой ненавистью навязывает свою жизненную позицию и взгляды на остальных людей, что адекватно реагировать на это можно только в теории.

Подобное положение вещей становится замкнутым кругом. Унылые будни порождают надежду на какое-то просветление, которое все не наступает и не приходит, порождая тем самым уныние, которое топится в вине, а также в насилии тех, кто не способен сопротивляться, которым остается только одно – надеяться и жить день ото дня. В фильме нет главных героев, нет главной сюжетной линии. Белла Тарр не хочет, чтобы проблема бедных городских кварталов становилась бедой индивидуальной. Слишком сложная и всеобъемлющая тема, чтобы даже ради художественной формы облачаться в одеяния индуктивных умозаключений.