В центре истории - безымянный герой (Ян Новицкий), студент медицинского института, который в свободное от различных игр время разочаровывается в жизни, обществе, современных моральных нормах. Игра в начале фильма действительно забавная - возможно, один из самых ярких эпизодов всей ленты. Тем временем, вокруг начинается весна, приходит время Пасхи, и студент отправляется гулять по Варшаве, вооружившись весьма серьезными целями - найти или счастье, или смысл жизни. Но на улицах он находит лишь материализм, бюрократию, цинизм. Общество, задушенное кошмарами недавно закончившейся войны. Единственным светом в этом мрачном мире оказывается милая водительница трамвая (Йоанна Щербич), с которой он встречается при довольно интересных обстоятельствах. Но и тут все складывается для него не очень радужно. Лишь финальный взгляд в конце фильма хоть как-то освещает тусклый фильм надеждой.
Финальная часть этакой формальной трилогии, которой Сколимовски начал свою режиссерскую карьеру в Польше. Часть весьма смелая, местами откровенно вызывающая своим формализмом, модернизмом и сюрреализмом. Теми вещами, которые очень ценятся на фестивалях Европы, но категорически возмутительны с точки зрения советского руководства. То есть, творческий путь режиссер себе определил прямо так сразу. Но та смелость, с которой автор пытается порвать каноны и устои послевоенного кинематографа стран коммунистического блока, вызывает восхищение. Не зря его называют одним из первых авторов нового польского кино. То, как повествование рвется весьма неожиданными сценами, вроде прыгающих в бумажных шляпах людей в ресторане или нарезающего круги трамвая. Да и та ирония и сарказм, построенный на недовольстве, как обществом, так и извне (совсем недавно советские танки вошли наводить “порядки”). Все это, безусловно, выплавляется в нечто интересное, но и очень рисованное для режиссера.
Смелость Сколимовски проявляет во всем. Он не следует канонам повествовательного кино и убирает знакомые нарративные приемы. Конечно же, тут не обошлось и без влияния школы Годара, с его деструктивизмом, а также прочей дерзостью молодых французов. Но, при этом, польская киношкола узнаваема - французы не умели достигать такого уровня горечи и желчи, как их польские молодые и еще более озлобленные (ибо имели больше на то причин) последователи. Равно как тут нет и того романтизма, изящности. Сколимовски, как и его коллег по неформальному кино-движению, тревожили другие грани творчества, его социальная сторона, как средство выразить свои переживания и настрой. Фильм польского автора гораздо более приземленный, но это не мешает ему достичь требуемой пронзительности. Понятное дело, что снимая такое сложное и злобное кино, которое более похоже на джаз, чем на героические сказки о производстве и влюбленной молодежи, Сколимовски рано или поздно будет вынужден покинуть родину, если хочет снимать кино без оглядки на грозные лица чиновников. Так и получилось. Уже свой следующий фильм он не смог снять в Польше, поэтому решил уехать. Так Польша потеряла еще одного молодого талантливого режиссера, а мировой кинематограф получил очень неординарного, выразительного и ищущего автора.