Фильм

В моей коже

Фильмы ужасов — редкое явление в мире «другого кино». Их можно пересчитать по пальцам, если не путать ужастик и трэш, и все они обращены не вовне, а внутрь человека. Пока американцы ищут зло в иракских террористах, маленьких девочках, и брутальных маньяках вроде Фредди Крюгера, авторы от мира высокого искусства давно осознали, что корни зла в душе человека, и нет ничего страшнее, чем деформированная психика. Последствия этой деформации исследует в своем дебютном фильме Марина де Ван.

Ранее готичная француженка засветилась как актриса и сценаристка Франсуа Озона, а потом выдала «В моей коже», громко и бескомпромиссно о себе заявив. Она не только режиссер картины, но и сценарист, и главная героиня. В одном из интервью Марина де Ван сказала больше — что она отождествляет себя с ней.

Эстер — красивая, 30-летняя женщина клерк со стабильным доходом и симпатичным парнем. С самого начала в ее глазах присутствует нечто безумное, грозившее когда-либо прорваться. Все начинается с глубокого пореза, прорыва. Эстер замечает, что ее нога порвана в клочья лишь спустя три часа, «такого в медицинской практике не было». Весь фильм — перфоманс главной героини, вскрывающей свою плоть консервными банками, изучающую кровоподтеки и наслаждающуюся ими как каннибал. Шматы кожи она носит в бумажнике, с наслаждение поедает свои руки, и, глядя на сочные куски мяса, не может удержаться от того, чтобы прямо не всадить себе нож в бедро. Ни смысла, ни логики, лишь самопознание, или если хотите самолюбие в крайне запущенной фазе.

Венсан, ее парень, увы, помочь ей ничем не может. Он даже особо не старается разобраться в том, что происходит с Эстер, всего лишь не может видеть изуродованные ноги. И вообще, весь остальной сюжет — фон для сцены самопоедания, граничащего с сексуальным наслаждением. Ее тело словно не принадлежит ей, в какой-то момент даже сомневаешься, что она испытывает боль.

Да и сама Эстер, будучи на грани психоза, сомневается ее ли это нога, после шутки врача-травматолога. Когда в ресторане психоз переходит грань, аллегория чужого тела достигает апогея, рука, отделенная от тела лежит на столе. И тогда она сама, как с любовником, идет в мотель, где с собой, незнакомкой, наслаждается эротическим десертом — собственной кровью.

Финал остался открытым. Сожрет ли Эстер сама себя, или еще много чего хорошего совершит в жизни, так ли это важно? Она смогла постичь свою самую темную сторону, что предоставляется не каждому из нас, изучила себя буквально изнутри, опустошилась, и захотела законсервировать хотя бы кусочек кожи.

В интервью Игорю Михайлову режиссер этого фильма Марина да Ван признается, точнее, Михайлов просто своими вопросами открывает все это, итак, признается во многих интересных мыслях, некоторые из которых хороши, какие-то говорят о том, что режиссер не всегда понимал, что несет конкретный эпизод, не всегда понимал саму героиню.

Объясняется это многим — и тем, что это режиссерский дебют, и тем, что фильм философски не проработан, а эта тема самая важная в нем, и тем, что саму героиню следовало изучить внимательнее. Так что советую ознакомиться с высказываниями самой Марины де Ван и с мнением критиков, в том числе и наших. Это поможет более полно все представить и составить свой взгляд, потому как здесь не все так просто, как пишут восхищаясь и критики, и зритель.

Фильм хорош идеей и подачей материала. Идея в том, что женщина разделяет себя по тем или иным причинам, в которые не будем вдаваться, свое тело индивидуальное и социальное. Но знаете, это все поверхность, дабы завязать на чем-то саму суть героини. То есть специально создана плоскость социальной жизни героини, в которой присутствует гонка за более высоким статусом, слабеющие попытки не дать развалиться отношением с любовником Венсаном, и прочая ерунда, вокруг которой и строится фильм.

Ерунда в том смысле, что это все инструменты обычные, воздух вокруг, чтобы фильм не выглядел пустым. Хотя важность этой атмосферы искусственности и корпоративности современной жизни, в том, что из этой темы автор черпает главное — поведение героини, которая и начинает изучение своего чужого тела с того, что для начала вскрывает полученный на ноге глубокий порез. Что интересно, как объяснял сам режиссер, у главной героини Эстер все это назревало, нагнеталось и логическим продолжением стало вот такое развитие — поедание тела. Причем, завязка сделана настолько быстро и без особой важности, что к ней никак не придраться.

Зачем пошла Эстер в сад, где и порезалась? Темнота привлекла, любопытная просто. И вправду, не пошла бы в сад, в другом месте порезалась бы. Неважно, просто милая завязка.
И вот самое интересное. Ведь разговор идет в первую очередь не о противопоставлении Эстер себя обществу, в котором она живет, в фильме вы не найдете никакого противопоставления, только столкновение тела физического и социального, не более. А это нужно только для погружения в саму героиню.

Фильм этот в широком философском плане — познание себя. И если для Эстер это познание на психическом уровне — она не знает куда все идет в ее увлечении поедания себя, она разрывается между тем новым физическим, психоэмоциональным ощущением тела и своей принадлежностью к обществу, то для зрителя подобные преобразования с героиней становятся для кого визуально шоком, для кого обычными игрушками, для кого-то чем-то иным.

Интересно, что все сцены с причинением себе увечий, с отрезанием, с кровью показаны очень деликатно и, как заметил сам режиссер «И, когда моя героиня себя ранит, та нежность и мягкость, которую она в это вкладывает, не дает зрителю сразу вообразить, что она себя режет. », что меня лично очень порадовало, значит не бездумно снимала, — дальние планы, прикосновение ножом к коже порою столь нежное, но при этом настоящее, все с такой эстетикой.

Но самое неприятное, что фильм обрывает зрителя, его чувства, надежды, предположения. Вызвано это тем, что непонятно куда движется героиня, куда она себя утягивает, поэтому в концовке фильма никакого катарсиса, никакого вывода, никаких надежд. Это как раз то, что не позволяет фильму быть классным. Это всего лишь попытка выразить собственные ощущения мира в кино, попытка хорошая, но кино, если внутри по нему побродить, окажется во многом неполноценным как раз по тем причинам, которые я в начале указывал.

Марина де Ван сама призналась, что ассоциирует себя с героиней, а как иначе, и что она хотела поднять вопрос восприятия тела, в котором мы находимся, и ощущение которого теряем. И так как осознание психологии героини прошло не полностью, то и итог оказался не впечатляющим, не философским, а больше болезненным, патологическим.

И еще пара заметок. Есть направление в кино, которое занимается изучением подобного отношения к телу, как к материи. Возможно, и не только оно этим занимается. Некрореализм показывает тело как оболочку и, соответственно, если из этого исходить, то с ним можно в художественном плане в кино и в физическом в жизни делать все, что угодно. Что отчасти и делает Эстер. И, кроме этого, вспомните примеры из жизни не столь далекие, когда у кого-то была ранка и она подсыхала, всегда хотелось ее надорвать, оторвать кусочек. Наверное, сталкивались с подобным. Я к тому, что все это объяснимо, кино лишь помогает мозгу встрястись. Продолжаем изучать себя…