Фильм

Адрес неизвестен

1915 год, чрево ада. Интервью с Ким Ки Дуком о его будущем фильме.

JFM: Ты не против мы послушаем Ah Cama-sotz — 30 Siecles De Sommeil?

Ким: О, я буду рад, странно, что ты именного его вспомнил (улыбается).

JFM: Ну, мы все-таки в чреве ада, и сейчас здесь хорошая погода… Итак, сегодня у меня в гостях известный корейский режиссер Ким Ки Дук. (это становится 567875234 разом, когда Ким Ги Дока называют неверно, а по легенде на 567875234 раз неправильного произнесения имени Ким Ги Док должен перейти в мир иной, что он и делает. и я продолжаю беседу уже с мертвым режиссером, перешедшим в призрачную жизнь), правильно ли фильм назвали на русском «Адрес неизвестен»?

Ким: молчит… (странно).

через девять дней…

Ким: Да, можно назвать и так, ведь мои герои, оказавшись в практически несуществующем, неком выдуманном месте столкновения психологии двух стран, теряют свою истинную структуру. Они как бы рвутся между двумя позывами — и самый яркий пример — это американский солдат, ползущий по полю и восклицающий «зачем эти все игры?!». А вообще оригинальное название — это просто набор букв, моих любимых букв (снова улыбается).

JFM: Вы с юмором. Подождите, я сейчас вашу шутку запишу… (смеемся). А ваше стремление показывать в каждом своем фильме боль психическую, и самоистязание героев… Это мы? Или это какая-то безвыходность, когда нельзя донести до зрителя смысла без того, чтобы он не почувствовал все это на себе?

Ким: Скорее, второе. Люди беспомощны перед кино, будут по крайней мере. Человек пока чувствует в кино только боль и я пытаюсь показать, что какая бы обыкновенная жизнь не была у любого человека, всегда ее сопровождает боль и любовь кого-то извне, даже если ты эту любовь отталкиваешь. И, наверное, все-таки как и в этом фильме герои ищут поддержки в друг друге, так и в жизни нужно быть более чуткими. Но нам мешают терзания, внутренние расстройства, мы больны, и не желаем лечиться. И в том числе такими нас сделал мир — политика, культура, родители. «Адрес неизвестен» просто такая упрощенная модель всего этого на примере американского воздействия на культуру и жизнь живущих в ней обычных людей. Конечно, Корея не единственная.

JFM: А что бы вы пожелали нашим читателям?

Ким: Посмотреть мои остальные фильмы (смеется). Нет, это, конечно, необязательно. Я желаю всем спокойствия, никогда не расстраиваться и не забывать тех, кому вы по-настоящему нужны. Иногда дружба выворачивает совсем с другой стороны.

JFM: С нами был дух известного корейского режиссера Ким Ки Дука. Хорошей вам музыки и новых фильмов, они у вас получаются.

Ким: Да, и тебе спасибо за Ah Cama -sotz, давно так не расслаблялся в аду, здесь комфортно. Удачи!

Небольшая корейская деревенька, рядом построена американская военная база, которая играет, может и не критически определяющую, но очень важную роль в жизни местных жителей. Может, например, кому угодно жизнь сломать. Легко. На раз-два. Прямым или косвенным путем, причем, порой совершенно того не желая. Интрижка с местной красоткой, которая оборачивается сыном-полукровкой и разбитой на осколки судьбами обоих, кучей писем, приходящих обратно с вердиктом «адрес неизвестен» или выпиленный из американских досок самострел, который становится игрушкой в руках брата и причиной бельма на глазу сестры – одного символического поля события, результат очевиден – вы приехали и заигрываете с нашей пусть бедной, скромной, уродливой, странной, сумасшедшей, но нашей жизнью, без прикрас. Можно и так трактовать этот неожиданно поликультурный аспект картины Кима Ки Дука, ведь ни до, ни после тема взаимоотношений разных наций ни разу не возникала в творчестве корейского режиссера, при всей очевидной экспортной направленности его позднего творчества. Но что делать с этой чертой событий, кажется, не поняли, ни сам режиссер, ни уважаемые кинокритики.
Фильм построен по узнаваемому принципу. И речь сейчас даже не о том, что в картине есть вся необходимая для Кима атрибутика – проститутки, подсматривание, нанесение увечий (особенно себе), жесткость или жестокость, молчаливые герои и сумасшедшие поступки. Как и практически всегда, режиссер знакомит зрителя с героями своего фильма лишь легкими штрихами, которые затем набирают скелет, форму, объем и впадают в такую глубину эмоционального драматизма, что дух захватывает и оторваться невозможно. И ведь какие характеры, какие образы, какие аутсайдеры! Девушка по имени Еунк с бельмом на глазу и огромным комплексом неполноценности на душе, молчаливо мечтает лишь об одном – как бы избавиться от этого уродства, которое разрушило всю ее жизнь. Не менее молчаливый парень Джихум, бросивший школу и подрабатывающий помощником художника в свободное от наблюдения за Еунк. Его периодически колошматят пара хулиганов и Джихум, казалось бы, готов стерпеть все, но только не нападки на его тайную любовь. Впрочем, за него иногда вступается крепкий парень-полукровка Чанг-гук, судьба которого столь же трагична – его не принимает никто из-за того, что он лишь наполовину кореец, несмотря на то, что он сносно знает английский, так как учил его в детстве, лелея голубую мечту уехать на родину своего отца, а работать он вынужден помощником на собачей бойне, хотя собаку он и пальцем тронуть не может.
Вообще, конечно, в плане физиологического плана жестокости, Ки Дук приятно удивил. После, скажем, фильма «Остров» или ряда других картин того же периода, где вся кровь и события к ней приводящие, показаны без прикрас, в фильме «Адрес неизвестен» вся жестокость остается за кадром, играя на недосказанности и выигрывая у практически всей французской школы физиологической жестокости с разгромным счетом, оставаясь в виде крючков где-то там, в душе, если, конечно, там есть за что зацепиться. Скажем, несмотря на то, что за время фильма было насмерть задушено и забито с десяток собак, ни одного удара вы тут не увидите, что отлично гармонирует с отношением к своему делу и главного забойщика собак, который кровь терпеть не может, но это единственный способ для его заработать на жизнь. Он, кстати, встречается с матерью Чанг-гука и поэтому периодически того лупцует, так как тот избивает свою мать за то, что она пишет на протяжении всех этих лет его отцу в Америку, хоть и получает отказ за отказом. Кроме того, в фильме есть ряд не менее интересных персонажей, каждый из которого раскрывает свою историю, столь же трагичную как и те, что звучат в качестве лейтмотива картины. Мать Еунк – вдова героя войны, который вскоре оказывается дезертиром, чем закрывает единственный источник дохода – пенсию. Отец Джихума, ставший на войне инвалидом и медаль героя не получивший, но когда приходит время и справедливость торжествует, он без тени сомнения готов отдать ее ради сына. Или, опять же, американский солдат, готовый исправить глаз Еунк, но не умеющий побороть собственные внутренние проблемы – этакая кажущаяся предтеча героя будущего фильма «Береговая охрана». Есть и стрельба из лука, которой частенько с той или иной целью увлекаются герои картина, что напоминает будущий фильм «Натянутая тетива». Или же эпизод в тюремной камере предвещает некоторые события еще более поздней картины под названием «Вздох».
Все это в совокупности дает довольно пронзительную и мощную историю, в которой тот же фон Триер, Дюмон или Зайдль развернулись бы в полный рост и из зрителя сделали бы котлету. Например, в эпизоде с щенком Еунк так и ожидается, что сейчас злобные люди, которых тут через одного, собаку сдадут на живодерню. Причем и похищение состоялось, но все было лишь для того, чтобы Еунк и Джихум познакомились. В этом и есть вся удивительная картина происходящего на экране – кровь льется рекой, плотность жестокости поступков зашкаливает, но все это происходит на таком звенящем и густом эмоциональном поле, что к чтению солдатом письма в поле приходишь в состоянии приятной печали.